Михаил Рощаковский — русский офицер, моряк, герой русско-японской войны 1905 года. Контр-адмирал русского флота, генерал-губернатор Кольского полуострова, личный друг Николая II.
В 30-х годах Рощаковский вернулся в Россию, где его приняли с редким почтением, дали должность, зарплату, автомобиль. С ним беседовал Сталин, он бывал у Ворошилова, встречался с Тухачевским. Потом его посадили, и в лагере с ним встретился Лев Разгон, оставивший воспоминания об этом интересном человеке.
О падении империи Рощаковский вспоминал так.
— Развалилась империя. Да-с. Ну, эти субчики — министры, начальники департаментов, сенаторы — все они гроша ломаного не стоили. Без роду без племени, живут от казны, ни достоинства, ни чести — зависят только от службы, от карьеры. И ради нее — на все готовы. Говорят и делают только то, что может понравиться государю, государыне, великим князьям. Да что там — государевой фамилии! Всякой сволочи хотят нравиться, если только это может помочь им удержаться. Распутину — Распутину! Иллиодору — Иллиодору! Иоанну Кронштадтскому — и ему!.. О России — никто не думал!
По убеждениям Рощаковский был монархистом, но с очень своеобразной политической позицией. Когда началась Гражданская война, то Рощаковский не только не встал под знамена Белого движения, но писал статьи и выступал на собраниях, утверждая, что
… победа белогвардейцев означает, что Россия станет на десятки, если не сотни лет фактической колонией иностранцев. Что за победу в гражданской войне бывшие правящие классы заплатят страшной ценой расчленения империи и полной потерей независимости. И что в России есть лишь одна сила, способная сохранить единую и неделимую Россию, — большевики. Только победа большевиков может сохранить Российскую империю и воссоздать, да и расширить ее могущество.
На Льва Разгона Рощаковский произвел громадное впечатление. Во-первых, он был аристократом в лучшем смысле этого слова, и в камере вел себя как на приеме у императора. Как пишет сам Разгон:
Впервые я понял, что значит быть ”воспитанным человеком”… Он ел деревянной ложкой тюремную баланду так красиво, что невозможно было отвести глаз… В дикой и омерзительной жизни огромной камеры… Рощаковский вел себя так, что ничто в нем не раздражало окружающих… Он был прост, совершенно естествен в обращении с любым человеком, в нем не было ни тени фамильярности, высокомерия, желания подладиться под собеседника или же чем-то его унизить, загнать в угол эрудицией, опытом…
Но самое главное, Рощаковский был единственным человеком, который в лагере был счастлив. И не скрывал этого. Счастлив от того, что дождался, наконец, того, во что он страстно верил.
А это — превращение России в самое могучее, диктующее другим народам свою волю государство! Это воссоединение России в ее старых границах, это присоединение Галиции, это захват Балкан, это решение вопроса о Дарданеллах и выход России в Средиземное море, это укрепление России на Ближнем Востоке, это наше проникновение в сердце Европы — в Богемию и Моравию, в Чехию и Словакию, наш выход на Венгерскую равнину… Объединить, железом и кровью объединить всех славян в сверхмогучее государство — вот исконная и великая задача, которую не сумели выполнить Романовы и что суждено сделать другим, более великим людям…
Под великим человеком Рощаковский имел ввиду Сталина.
Ах, как я был бы счастлив: дожить бы, когда этот великий, нет — величайший! — человек поймет полностью свою задачу, станет основателем новой русской династии — Иосифом Первым!..
Следует признать, что Рощаковский предвидел многое,
И перегородки сословные в России новой будут выше и крепче, чем в старой. Потому что покончат, батенька, с этой свободой плевать государству в лицо, с этой расхлыстанностью интеллигентской, со всем этим наследием некрасовским. ”Выдь на Волгу!..” Подумаешь! Этого некрасовского мужика скрутят в бараний рог, он и пикнуть не посмеет, к земле будет прикреплен и работать станет не за совесть, а за страх! И рабочий будет работать так же. Пока не поймет, что на нем верхом выехали, — так за совесть, а когда поймет — так за страх… Страху на Руси хватит — это я вам точно скажу!..
Единственное, что не нравилось Рощаковскому в России — отсутствие у людей чувства собственного достоинства. Это он подметил точно. Вот в прежней царской России, чувство достоинство было — причем у всех сословий.
Пусть ты самый задрипанный и бедный дворянин. Но — дворянин! Твое достоинство охраняют законы, царские указы. Тебя никто не может тыкать, никто тебя не смеет материть, никто тебя пороть не может, пока ты не лишен дворянства по суду. Старший офицер никогда не может оскорбить младшего — на дуэль вызовет! В армии, а особенно в гвардии, есть чувство корпоративности, все следят, чтобы никто не посмел нарушить права дворянина…
А у не дворян — власть и сила денег. Если у тебя голова варит, если ты богат — тебя никто оскорбить не посмеет! А потом в России, как и во всем мире, государственная служба давала великие преимущества. Какой-нибудь сын дьячка, что выучился на доктора, обнаружил способность хорошо людей резать — он через двадцать пять лет становился профессором, получал полный пенсион действительного статского или тайного, а то и действительного тайного. Он, этот дьячков сын, уже и высокопревосходительство, у него уже и ленты, и звезды орденские, и никто у него их отнять не может, и получил он их не выслуживаясь, а служа… Вот так-то.
А у вас, батенька, я почуял наверху такое холуйство, какое у нас было только в уездной полиции. И то: у человека ни звания, ни денег, сегодня ты министр, а завтра тебя выгонят, кем станешь? Пыжатся, а понимают свою полную зависимость от вышестоящего…
Вы меня, старого, извините, батенька, — но у всех вас в глазах страх да угодничество. У последнего английского матроса не встретите этого.
Но дальше предвидение Рощаковского обманывает. Видимо, очень хотелось ему обмануться. С надеждой жить проще. Будущее Советской власти он видел так:
Пройдут годы и годы, повыбьют и перемрут поколения, а великая Россия выпрямится, подомнет под себя другие, малые страны, и тогда исчезнет угодничество из глаз русских людей. Вы никогда не видели лицо англичанина, когда он приезжает в какой-нибудь Сингапур, в Индию, в Аравию… Вот такими будут лица и у русских!!!
Но никогда в Советском Союзе — ни при Сталине, ни после него — не приезжал свободный советский человек в Сингапур. Не выпускали. А если приезжал по путевке или по какому другому редкому везению — то его лицо было совсем не как у англичанина. Нельзя потерять чувство собственного достоинства в своей стране, и одновременно гордо нести его в другие страны.
Страх разъедает общество изнутри. Разъедает государство. Отнимает чувство собственного достоинства. Не может быть создано великое государство на страхе. Вообще ничего великого на страхе создано быть не может. Или точнее — может, на короткое время, если до зарождения этого страха общество (государство) накопило достаточно энергии.
Достижения СССР — действительно впечатляющие — были обусловлены не хорошим руководством большевиков; они произошли скорее вопреки ему. Они произошли несмотря на высокий уровень страха в стране — и только благодаря энергии, накопленной предшествующими поколениями Российской империи. Эта накопленная энергия в сочетании с идеей равенства и справедливости сделали возможным необыкновенный подъем общества. А этот общественный подъем помноженный на знания и опыт, накопленный Российской империей за 2 века позволил достичь этих выдающихся результатов.
У государства, как и у человека, есть свой уровень энергии, уровень осознанности. Переход от отсутствия страха и чувства свободы (пусть неполной) в царской России к тотальному чувству страха (и неизбежно его сопровождающего отсутствию чести) всегда означает понижение уровня энергии или уровня осознанности государства. Такое государство всегда проедает плоды, накопленные предшественниками. И долгосрочного будущего у такого государства нет — если только элита не сможет изменить его курс.
В Российской империи элита оказалась неспособна к развитию и изменению и не смогла справиться с поднявшейся энергией общества. Эта накопленная энергия была дальше растрачена в двух мировых войнах, гражданской войне и эпохе террора и постепенно и вполне логично пришла к эпохе застоя.
Продолжение в статье Почему гибнут империи. Pax Romana.
Государства кончаются по разным причинам, внешним и внутренним. В статье, если я правильно понял, рассматривается конец государства по внутренним причинам, т.е без завоевания или разрушения внешним агентом. В этом случае непосредственная причина конца, как правило — финансовая несостоятельность государства, отсутствие реальных ценностей в его распоряжении, чтобы платить важным для него людям (военным и репрессивным органам и бюрократии).
Российская империя не распалась с отречением Николая, но распадалась, весьма быстро, в первую зиму (1917-1918 гг) после захвата власти большевиками, слома ими естественных экономических, и соответствующим им фискальных, механизмов. Большевики сконцентрировали власть и применили красный террор и продразвёрстку для получения средств и распад был «купирован». Т.е. моё несогласие с позицией автора в том, что, если бы зимой 1918 большевики вдруг «опомнились» и не начали «эпоху террора», их правительство бы закончилось в этом самом году, а империя (рассматриваемая как государство в определённых границах, уже с другим правительством) продолжала бы распадаться и распалась бы на мелкие образования году к 1919-20 (если бы, конечно, новое правительство не применило бы подобные же методы — но это было бы неизмеримо сложнее, так как обнищание и разруха, даже за пару месяцев необходимых для такой смены правительства, заставили бы начинать с намного худшей фискальной и экономической ситуации), т.е. об «эпохе застоя» (начавшейся как минимум в 60х) говорить было бы бессмысленно (так как уже в 20х территория России была бы частью совсем других государств). Т.е., никакой «поддерживающей государство энергии» не было в 1918 году уже — а оно просуществовало ещё более 70 лет, и даже в конце попыталось реформироваться (даже можно сказать, что реформировалось и продолжает существовать — если рассматривать современную Россию «в основном» продолжением той империи, или вообще тем же самым государством, просто со сменившимися структурами управления. Но это вопрос, конечно, спорный). И этим своим существованием оно, по-моему, обязано именно тем методам, что, по мнению автора, означают именно понижение «уровня энергии».
Замечание: я ничего не утверждаю по поводу был бы конец к худу или к добру для населяющих империю людей (да и как это измерять — «в среднем»?) — могло бы быть и так и сяк. Хочется думать, что было бы лучше, хотя бы «в среднем», но на самом деле оснований немного для суждения в любую из сторон.
Да, моя позиция другая.
Я рассуждаю с позиции энергетических состояний. Поскольку после октябрьского переворота страна выдержала еще гражданскую войну, мировую войну, большой террор и еще осталась энергия для частично идеалистических 60х — на момент 1917 года в России было много энергии, и вряд ли она бы распалась при любом исходе.
Распадаться Российская империя начала не в 1917 г., а с момента царствования Александра III. Но свою точку зрения я выражу в отдельной статье, тогда подискутируем 🙂
Человек начинает умирать с момента рождения — есть биологические механизмы старения. Но у государства нет таких механизмов. Теоретически государство может стоять вечно, если его не завоюют. Внутренний распад государства — это всегда неспособность элиты идти в ногу со временем и меняться.
Прошу прощения, но не согласен с обоими Вашими аргументами. Кроме того, они по-моему противоречат друг другу. А именно, Ваш первый аргумент: «Поскольку после xxx Россия выдержала ещё yyy, следовательно до xxx было много энергии» как раз и предполагает некоторый механизм старения государств (а иначе почему-бы энергии только уменьшаться). А по поводу второго аргумента — что механизмов старения государств нет — они как раз есть, но государства стареют намного медленнее людей, поэтому лишние 70 лет для них — не очень большой срок. Причин старения государств много, но мне ближе всего монотонный рост неполезного законодательства и обязательств. Например, в самом начале Американы законов в США было немного, они строго соблюдались (именно потому что их было мало их и было легко исполнять и вынуждать людей их исполнять) обязательства многие были разорваны (кроме обязательств самих Штатов перед людьми оставшихся на момент принятия Конституции США). Человеку можно было прожить, завести бизнес и успешно его развить без адвокатов. Законы были так просты, что их понимали даже те, кто не хотел их понимать. За 200 с лишком лет законов и подзаконных актов стало столько (плюс накопившиеся очень сложные взаимные обязательства), что любое производительное действие требует колоссальных накладных расходов. Сейчас нередки случаи, когда судья «извиняет» адвоката (учившегося часто лет 20 специально чтобы таковым стать) за неправильную интерпретацию закона на основании того, что закон слишком сложен. При этом эта сложность не идёт от каких-то улучшений в законодательстве (хотя недаром говорят, что лучшее — враг хорошего) а от, так сказать, «законодательного шлака», который копится или от энтропии, или (более часто и вредно) от того, что законодатели — не ангелы, а люди, и часто принимают или не отменяют законы в из соображений политической целесообразности. Вот этот «шлак» очень похож на тот, что накапливается в организмах стареющих людей, и не выводится вообще (типа тяжёлых металлов, мутировавших клеток и т.п. Т.е. то, что явно вредно, но непонятно, как устранить или починить). Когда будет превзойдена критическая масса, при наличии революционной ситуации может произойти революция, которая взорвёт этот шлак (вместе с ним, конечно, много жизней и ещё всего хорошего). Это, конечно, только один механизм старения государств. Как и у биологической старости, их множество, и это тоже делает процесс старения таким же неотвратимым как нарастание энтропии в замкнутой термодинамической системе.
Извиняться не за что. Разные мнения — это совсем не плохо.
Ваш 1й аргумент я не понял.
По второму. Моя позиция — государства старятся и умирают из-за неспособности элит меняться и менять государство.
В Вашем примере — возможно изменить законы и упростить их. Возможно отказаться от английского права и перейти к европейскому, или придумать новую систему. Возможно изменить конституцию. Все возможно, если есть политическая воля, понимание момента и умение мыслить в соответствии с духом времени, а не с тем, чтобы было 2 сотни лет назад.
Если элиты не хотят меняться, то возникают революции, перевороты и т.д. И неверные действия элит могут привести к уменьшению энергии государства, к старению и гибели.
Но у государства нет обязательных механизмов старения. Они возникают, только когда элита не хочет ничего менять.
Первый аргумент был, что Ваше рассуждение: «Поскольку после октябрьского переворота страна выдержала еще xxx и еще осталась энергия для yyy» для меня означает, что Вы видите естественным трату энергии в результате испытаний (xxx) — а ведь какие-то испытания (не обязательно одинаковые по масштабу) государство испытыват постоянно — вот и механизм старения государства, предложенный Вами (а иначе почему, после выдерживания xxx энергия не могла, например, увеличиться — ведь о людях говорят же не без некоторых экспериментальных подтвеждений: «Что не убивает, делает сильнее» — и это несмотря на то, что уж у людей-то точно есть механизм старения). Т.е. первое рассуждение противоречит второму.
«Упростить» же законы на практике получается только вместе с их бенефециарами, каковые всегда имеются. Это как «землю в Гренаде крестьянам отдать» (а у кого и как её забрать для этого?) — но как раз об этом я только что более подробно написал в отдельном комментарии к третьей части статьи.
ПРИДУМАТЬ новую систему законов можно, а вот ПЕРЕЙТИ И НЕЙ без разрушения государства — таких примеров я, пожалуй, не знаю (как известно, британцы (причём в основном именно англичане) упорно держатся своего английского права и сопротивляются переходу к европейскому).
Всегда ли разрушается при таком разрушении государства империя — вопрос спорный, причём скорее схоластический, чем практический — если даже считать, что она [иногда?] сохраняется, людям от такого перехода к другому государству с условным сохранением империи хорошего обычно немного — а тогда стоит ли и заботиться о её сохранении? Немного больше об этом — также в комментарии к третьей части статьи.
1. Испытания испытаниям рознь. И большинство узников концлагерей не согласились бы с тем, что «Что не убивает, делает сильнее». Эта поговорка — удобное упрощение. Когда у людей отнимается достоинство — будь то дедовщина или концлагерь — это не делает их сильнее.
Когда в государстве угнетается честь и достоинство граждан — всегда происходит уменьшение уровня энергии всего общества (уровня вибраций).
Обычные войны просто уменьшают энергию примерно как ультрамарафон уменьшает мощь энергии человека (но не уровень вибраций), но потом он может восстановиться (на что может уйти не один месяц).
Однако если победившая в войне сторона использует крайние формы жестокости и полное пренебрежение к личности человека, то уровень вибраций общества также уменьшается.
Гражданская война в США в долгой перспективе увеличила энергию общества. Гражданская война в России — уменьшила. Разная идеология пришла к победе после этих войн, разной ценой дались эти войны (в России война шла с предельным ожесточением, на людей внимание совсем не обращали).
2. Те же США показывают пример гибкого изменения общества и законов. Конкретный пример — получение небелыми гражданских прав. Процесс непростой, была Гражданская война, было мощное сопротивление еще 100 лет после Гражданской войны, но элита довела процесс до конца. Законы изменили, общество изменилось.