Эта статья является продолжением статьи Толерантность: упадок или возрождение?
Примечание. У слова «толерантность» много значений. Здесь я использую термин “толерантность” в его психологическом и социологическом толковании — терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям.
Толерантность, то есть отношение к чужакам или чужим убеждениям, находится в прямой зависимости от уровня развития сознания. И меняется по мере роста уровня сознания, проходя несколько этапов.
Толерантность равнодушия
Часто терпимость (толерантность) идет от равнодушия и пренебрежения к другим. Многие мыслители просто не видели, как по другому можно стать терпимым — они считали невозможным соединить терпимость и уважение. Например, Шопенгауэр прямо советовал развивать терпимость из равнодушия (безразличия):
Привыкнуть не очень доверять тому, что скажут люди; не ждать от них многого ни в моральном, ни в умственном отношении и выработать в себе то равнодушие к их мнениям, при котором только и может создаться истинная терпимость
Ему уже в 20 веке вторит Сомерсет Моэм
Терпимость — другое название для безразличия.
Безразличие (равнодушие) — это действительно толерантность, но лишь достаточно низкий ее уровень. Более высокий уровень терпимости находится на дороге по направлению к состраданию (в буддийском его значении).
Кроме того, хотя и соблазнительно встать над толпой и равнодушно и безразлично взирать на нее сверху, равнодушие частенько является трусостью. И заканчивается соответственно:
Когда нацисты пришли за социалистами, я молчал — потому что я не был социалистом.
Затем они пришли за членами профсоюза, я молчал — потому что я не был членом профсоюза.
Затем они пришли за евреями, и я молчал — потому что я не был евреем.
Затем они пришли за мной — и уже не было никого, кто бы мог протестовать.
(немецкий пастор Мартин Нимёллер)
Равнодушие и позиция “мне все равно” может ударить обратно. Мне нравится старый анекдот, выражающий эту же мысль в более позитивной форме:
Умирает армянин. Вокруг постели собрались дети, просят последнее наставление. Он собирает последние силы и говорит: “Главное, дети, берегите евреев.” Дети в недоумении. “Берегите евреев, дети. Когда с евреями покончат, за нас, армян примутся”.
Толерантность равнодушия ограничена — она кончается, как только нам начинают не нравиться или мешать те, к кому мы якобы проявляем толерантность. А настоящая толерантность проявляется именно к тому, что не нравится. Иными словами, равнодушие — это бегство от решения проблемы толерантности.
Толерантность стиснутых зубов
Уровень толерантности зависит от общего уровня развития сознания. На самом низком уровне единственный доступный уровень — сосуществование со стиснутыми зубами. Вот цитата из Интернета, отражающая этот уровень:
Толерантность — это не то, что вы делаете, а то, что вы не делаете. Вы можете ненавидеть кого-то, желать, чтобы они исчезли с лица планеты (общества) — но пока вы не переходите к практическим действиям по их уничтожению, вы практикуете толерантность.
Не слишком высокий уровень, и главное, очень ненадежный. От ненависти до практических действий рукой подать.
Все познается в сравнении. Равнодушие, о котором я писал чуть раньше как о достаточно низком уровне, — безусловно уровень более высокий. И Шопенгауэр, видимо, и имел ввиду переход от активного неприятия к равнодушию.
Но, как я уже говорил, равнодушие — также крайне неустойчивый вид толерантности. Это некое бегство от проблемы. Как только нас задевают, эта толерантность улетучивается, мы стискиваем зубы и попадаем сюда.
В приведенной выше цитате описан крайний случай такой толерантности. Более мягкое определение — сопротивление желанию использовать силу для доказательства своих аргументов. В таком определении на этот (самый низкий уровень толерантности), к сожалению, мы все иногда спускаемся (особенно когда эта сила есть).
Безусловно есть случаи, когда силу нужно применить. Толерантность — это не умиротворение агрессора. Толерантность никак не противоречит отстаиванию своих принципов. Можно быть толерантным, но, если нужно, изо всех сил дать по башке.
Примечание. Если сила не применяется из-за страха наказания (или ответных действий), то это не толерантность. Как только страх наказания исчезает (например, в периоды любых потрясений, когда нет твердой власти и когда возникает анархия), так сразу в ход идут кулаки.
Толерантность равноправия
Многие не знают, что западные демократии были демократиями изначально лишь для мужчин. Женщины не имели права голоса. В Великобритании, которая считается колыбелью демократии, женщины стали избирателями лишь в 1928 году (в США чуть раньше в 1920). Этому предшествовали несколько десятилетий борьбы и отчаянного сопротивления консерваторов. Простая мысль, что женщины не хуже, чем мужчины, а просто другие, и должны иметь равное право избирать, долго пробивала себе дорогу.
Откуда идет нетерпимость? От мыслей “я всегда прав”, “все, что я делаю (думаю) правильно и лучше, чем то, что делают (думают) другие” и т.д. “Я” можно заменить на “мы”, если перейти к превосходству группы, к которой мы себя относим (католики, православные, китайцы, мужчины, ….).
Следующая ступень толерантности — перейти к осознанию, что другие не обязательно хуже. Католики не хуже (но и не лучше), чем православные, а евреи не хуже (но и не лучше), чем русские. Другие — да, но не хуже. Это дается непросто.
Аналогичная мысль: у других людей другие пути. И мой путь — не обязательно лучше или хуже, чем у кого-то еще. Он просто другой.
И еще — я не всегда прав. Такая мысль дается еще сложнее. Как на личном уровне, так и на групповом. Мы слишком хотим быть правыми, глубоко это заложено.
Одна из основных проблем с равноправием состоит в том, что при равноправии сложнее конкурировать. Чужие начинают нам мешать завоевывать наши призы. Возникает желание убрать чужих с дороги — под каким-нибудь предлогом.
Лев Толстой приводил такой пример. Когда-то он был на бегах — соревновании лошадей. Английские лошади обгоняли всех остальных. Тогда стали требовать снять их, исключить из соревнования.
“Но это же нелепо… Если бега – то бега всех. Или потом исключить кабардинских, потом других, останутся самые… клячи”.
Но это требование показывает экономическую основу любой ксенофобии. Выгода не меньше правит миром, чем идеология. Или, точнее, доводы идеологии очень подкрепляется доводами выгоды.
Дело, конечно, некрасивое, и совестью покривить придется… Так ведь дело привычное! Когда выгодно, то благородные слова для этого найдутся! Ничто так не возбуждает национальную или революционную совесть, как выгода! (Лев Разгон “Михаил Рощаковский”)
Требуется хорошо сложившаяся внутренняя система убеждений, на которую можно опереться, чтобы уметь объективно смотреть на вещи и противостоять желанию извлечь эту самую выгоду не вполне честным путем.
Иными словам, толерантность — для взрослых людей.
За пределами толерантности
Толерантность должна быть только временным решением — она должна вести к признанию. Толерантность равносильна оскорблению (Иоганн Вольфганг Гете)
В одном из исследований американские ученые задавали вопрос: какое из 3х высказываний ниже не является расистским:
- Я не расист; черные — нормальные люди, такие же как и мы
- Я не расист, черные — нормальные люди, такие же как и мы; у меня и друзья есть среди черных
- Я не расист, черные — нормальные люди, такие же как и мы; у меня есть друзья среди черных; я даже жениться готов на черной девушке
Исследование было с подвохом, поскольку, по мнению исследователей, все 3 высказывания являются расистскими. Расизм полностью исчезает тогда, когда цвет кожи полностью не берется во внимание. Иными словами, когда мы общаемся с человеком, не обращая внимания на его цвет кожи, национальность и т.д.
При всем уважении к исследователям — их вывод только отчасти верен. Нет предела совершенству. Мы в своем развитии проходим разные ступени, и маркировать все ступени развития одинаково (как расистские) — не принесет практической пользы. Все 3 высказывания выше, по крайней мере, основаны на идее равноправия.
Но по сути исследователи правы. В области расовой вражды толерантность существует до тех пор, пока есть существует расизм — пусть в самой тонкой его форме. Расизм — это некая неприязнь или хотя бы ощущение различия — но не простого различия, а различия по типу “я лучше, чем он” (“мы лучше, чем они”). Это различие создает напряжение, и толерантность есть некое усилие существования в этом напряжении. При исчезновения напряжения толерантность также исчезает. Если же неприязни нет, то и толерантности взяться неоткуда. Именно это имел ввиду Гете, когда написал, что толерантность является промежуточным решением и равносильна оскорблению, — при развитии уровня сознания толерантность должна исчезнуть и уступить место более принятию и пониманию.
При этом всегда будет то, с чем мы несогласны и что мы не любим. Ни толерантность, ни развитие не предполагает “соглашательства”. Наоборот, по мере развития мы учимся кристаллизовать и отстаивать свои убеждения. Например, мне не нравятся расисты и иже с ними. Однако, на более высокой ступени развития это “не нравится” сочетается не с терпением (толерантностью), а с пониманием и даже сочувствием (“любите врагов ваших”) — идеал очень высокий, но по крайней мере понятный.
Я определяю правильный вектор и цель развития как единение людей (независимо от расы, национальности, пола и вероисповедания), как понимание, что мы все одно. С этой точки зрения я согласен, что толерантность к чужим является переходным этапом (как пишет Гете, “оскорблением”). Такая толерантность возникает от того, что наша система убеждений (наш идеал) далека от необходимой высоты.
Однако иногда слово толерантность используется и в более высоком смысле.
Толерантность — это готовность принять то, что другой тоже хочет быть счастливым. Если у него все хорошо, даже если мне это и мешает, я могу принять это. Я могу быть счастливым от того, что счастлив другой (Гьетрул Ринпоче).
То состояние, о котором пишет Ринпоче, строго говоря, толерантностью не является. Но это та же энергия — на более высоком уровне развития спирали сознания. Толерантность трансформируется в сострадание и любовь.
И нашему обществу в целом и большинству из нас лично далеко до этого уровня, но уже хорошо, что многие осознают, что такое возможно.
(Продолжение следует)
Никакого уважения у меня к «исследователям», которые задают подобные вопросы, нет. Они, в сущности, вообще не исследователи или учёные, а пропагандисты-леваки. Для справки: в США упоминание расизми в любой дискуссии является 100%-ым и уже общеизвестным способом дискуссию закончить и перейти к выяснению отношений.
Теорема: ни одно из данных трёх предложений вообще не может быть ни расистским, ни не расистским, по построению.
Доказательство: все три предложения построены по одному образцу: 2-частные сложноподчинённые, с одинаковым главным предложением: «Я не расист». Это главное предложение не может категоризовать ответ ни в одну из сторон (расистский или нет). сторону: он может или считать себя расистом и, соответственно, врать, но ответ не даёт информации, чтобы решить в одну или другую сторону.
Придаточные предложения просто показывают разные определения расизма. Своего определения «учёные» не дают и считают все три данные определения расистскими. Любой желающий может сам проверить, сколько всего нового было введено в определение расизма за последние 12 месяцев. Например, сейчас: (копирую из dictionary.com):
racism:
— a belief or doctrine that inherent differences among the various human racial groups determine cultural or individual achievement, usually involving the idea that one’s own race is superior and has the right to dominate others or that a particular racial group is inferior to the others.
— a policy, system of government, etc., based upon or fostering such a doctrine; discrimination.
— hatred or intolerance of another race or other races.
в соответствии с любым из этим определений, ни одно из предложений расистским не является (не защищает идею о превосходстве одной расы над другой в смысле достижений или права доминировать, не поддерживает государственную политику связанную с такой доктриной или её продвигающую или дискриминацию), не выражает ненависть или непереносимость другой расы или рас. Но у «учёных» всегда в заднем кармане какое-то своё личное определение. Они вне всякого сомнения обвинили бы определение расизма dictionary.com расистским. Более того, если бы респонденты (теста) потребовали определения расизма перед тем, как они сделают выбор, они были бы объявлены расистами «по определению».
«Учёные» задающие тесты для градации предложений со словами, имеющими заведомо спорные определения и отказывающиеся привести определения, которые они собираются использовать, могут таковыми называться только с применением большого количества двойных кавычек («большое» в данном контексте означает «бесконечно большое»).
Всё таки, я уверен, что толерантность в отношении рас или гендерных различий — отличается от толерантности в отношении однополых отношений или мировоззрений.
Первая ни как не вредит ни самому человеку, ни объекту его толерантности. А вот толерантность относительно явно греховных проявлений мало того, что вредит самому человеку, допускающему нормальность чего-то явно не нормального (явных отклонений), но и отсутствие осуждения со стороны окружающих не дают объекту понять неправильность его поведения, а следовательно не дают даже шанса на борьбу.
Взять того же Чайковского, если бы он вырос в современном западном толерантном обществе — ни о какой внутренней борьбе не было бы и речи — полностью отдался мучавшей его страсти. А так ему «повезло» он чётко понимал всю неправильность и греховность его страсти и принимал её как свой крест «…возьми свой крест и иди за мной…» Не факт, что без внутренней борьбы он бы проявился как великий композитор.
Любого человека мучают различные страсти. Не поверю, что у кого-то их нет. Если человек не может опознать страсть у него нет шансов бороться с ней, а следовательно нет шансов её победить.
Думаю, что толерантность по отношения к страстям — вредит людям по обе стороны этой толерантности.
Другое дело, что вместо толерантности к чему-то неправильному/греховному не нужно испытывать гнев или ненависть, тут правильнее сочувствие и желание помочь в борьбе…